Строили, строили и… не построили. "Росбалт". 22 декабря 2014
23.12.2014 в 09:02 | Росбалт | Advis.ru
Какова на сегодняшний день конкурентоспособность экономики Калининградской области, и какие у региона есть инструменты развития в современных условиях? Эти вопросы обсудили на конференции представители экспертного и бизнес-сообщества.
По мнению уполномоченного по защите прав предпринимателей Калининградской области Георгия Дыханова, сформировавшаяся структура экономики недостаточно выгодна для региона, сомнительны ее выгоды и для российской экономики. Одна из проблем, по его мнению, заключается в том, что действующая модель Особой экономической зоны (ОЭЗ) недостаточно стабильна и устойчива.
Бизнес-омбудсмен полагает, что ни с точки зрения устойчивости экономики, ни с точки зрения бюджета ОЭЗ на сегодняшний день сильного развития не дала. Да, она помогла выжить экономике региона, но так и не стала той точкой роста, которая могла бы дать ощутимый толчок экономическому развитию. При этом резиденты зоны, инвестировавшие 150 млн рублей, показывают более высокую производительность труда. То есть курс на привлечение крупных инвесторов в принципе был правильным, потому что именно они дают большую фондовооруженность и производительность труда. В целом же 0,5% ВРП делают 0,7% населения, что говорит о низкой производительности труда.
Что касается фондовооруженности, в целом она довольно низкая, и это еще одна проблема на пути экономического развития региона. В целом она составляет лишь 57% от среднего показателя по России. Это обуславливает низкую добавочную стоимость, которая в среднем по региону составляет около 20%. Такой показатель соответствует сборочным производствам, подчеркнул Дыханов. "В любой экономике мира считается, что 50% – это более или менее устойчивая добавленная стоимость. Тогда можно вешать лейбл made in", – отметил эксперт.
Кроме того, низкая фондовооружененость приводит к тому, что в Калининградской области фиксируется высокая волатильность валового регионального продукта (ВРП). Это означает, что данный показатель очень чутко реагирует на любое изменение экономических условий. Коэффициент регрессии между темпами роста ВРП Калининградской области и ВВП Российской Федерации составляет 1,55. В результате изменения ВВП России на 1% показатели калининградской экономики (рост-падение) будут изменяться в среднем в полтора раза быстрее.
Еще одна причина высокой волатильности экономики области кроется в ее низкой инновационности. В этом аспекте регион — один из худших среди субъектов Северо-Западного федерального округа.
Структура инвестиций в области сложилась стихийно, потому что в стратегии развития региона зафиксированы не совсем те приоритеты, которые получаются по инвестициям, констатировал Георгий Дыханов. Девелопмент, производство продуктов питания, транспорт в плане инвестиций лидируют, в то время как в стратегии, например, транспорт и строительство не являются приоритетами.
Таким образом, в Калининградской области сложилась быстро сворачиваемая экономика с низкой добавленной стоимостью, хотя и достаточно бурно развивающаяся, резюмирует бизнес-омбудсмен. "В 2015 году нам придется делать выбор: для чего нам нужна ОЭЗ и каких показателей мы хотим достичь", – отметил Дыханов.
По его мнению, есть несколько сценариев развития экономики Калининградской области. Направление, в котором область двигалась до нынешнего момента, это импортозамещение. Закон об ОЭЗ 2006 года, поощряющий крупные инвестиции, должен был стимулировать в регионе экспортно-ориентированный сценарий развития. Но в сколько-нибудь значимых масштабах этого не произошло: на сегодня в Калининградской области лишь порядка 300 предприятий занимаются экспортом, тогда как импортируют около 20 тысяч. Неудивительно поэтому, что объемы экспорта в десять раз меньше объемов импорта, заметил бизнес-омбудсмен.
Второй сценарий – модернизация экономики. Для этого необходимо разработать особый инструментарий, поскольку свои серьезные коррективы вносит эксклавное положение региона. Субсидирование грузовых железнодорожных перевозок для производителей решает проблему лишь частично.
Третий вариант развития – экспортная модель в формате локальных зон. В этом сценарии важную роль могут сыграть территориально-отраслевые кластеры (ТОК) – новый подход, который рассматривается правительством с подачи "Деловой России". Это совокупность предприятий, поставщиков оборудования, комплектующих, специализированных производственных и сервисных услуг, научно-исследовательских и образовательных организаций, связанных отношениями территориальной близости и кооперационными связями в сфере производства и реализации товаров и услуг. ТОК могут включать как федеральные, так и региональные особые экономические зоны, которые могут создаваться в форме индустриальных парков, технопарков или агропарков.
В ТОКах, в отличие от госпрограмм, центральное место занимает поставленная цель и процесс ее достижения именно с точки зрения бизнеса. "Это в первую очередь конкуренция, это якорные предприятия, которые войдут в ТОК, это показатели, которых они должны достигнуть, а затем уже пополнение бюджета и все остальные социально-экономические вопросы", – подчеркнул бизнес-омбудсмен.
Еще одним инструментом экономического роста может стать государственно-частное партнерство, считает сопредседатель общественной организации "Деловая Россия" Андрей Назаров. По его мнению, основные направления, в которых оно может развиваться в Калининградской области, это инфраструктура, энергетика, туризм и агропромышленный сектор.
Однако на пути развития государственно-частного партнерства стоит существенная преграда – отсутствие безопасности ведения бизнеса в России. По статистике за последние 20 лет в среднем против каждого шестого предпринимателя было заведено уголовное дело, это порядка 150-200 тысяч дел ежегодно. Около трети из них доходит до суда. Как заметил Назаров, подчас за такими делами стоят недобросовестная конкуренция или рейдерский захват.
Среди предпринимателей был проведен опрос, в ходе которого бизнесменам задавали вопрос: насколько уголовное преследование повлияло на ваш бизнес? Только 6,5% опрошенных ответили, что никак не повлияло и бизнес удалось сохранить, 24% смогли лишь частично сохранить бизнес, а 68% за время ведения уголовного дела полностью потеряли свое дело. Это говорит о том, что около 140-150 тысяч предприятий ежегодно перестают существовать из-за уголовного преследования. То есть с одной стороны государство призывает граждан открывать свое дело, заниматься бизнесом, а с другой нещадно этот самый бизнес "прессует". Иначе с чего бы 57% опрошенных россиян посчитали опасной профессию предпринимателя, а 53% высказали убеждение, что российское законодательство не защищает бизнес?
По мнению Андрея Назарова, альтернативой лишению свободы для предпринимателей по экономическим статьям может стать кратный штраф. "Если предприниматель оказывается до суда в следственном изоляторе, в 90 процентах случаев за этим кто-то стоит: рейдер, недобросовестный конкурент, нечистоплотные на руку правоохранители", – отметил эксперт. По его мнению, нет смысла отправлять в места лишения свободы того, кто может исправиться иным путем. Кроме того, даже если бизнесмен совершил экономическое преступление, у него будет возможность оставить на плаву свой бизнес. Если же он преступления не совершал, на свободе ему будет проще доказать свою невиновность и сохранить бизнес.
Что касается повышения эффективности региональной экономики, в этом плане подспорьем может стать развитие по кластерному типу, уверен начальник отдела инновационных проектов департамента инновационного развития Минэкономразвития РФ Владислав Тарасенко. По его словам, в плане поддержки регионов МЭР намерено отойти от принципа "всем сестрам по серьгам" в пользу более дифференцированного подхода, обращая внимание на прорывные технологии, локализованные в регионах. В основе территориальных кластеров должны лежать ключевые компетенции регионов – те приоритетные направления, развитие в которых наиболее перспективно.
Развивая кластерный сегмент экономики, Россия может пойти по нескольким направлениям. Первое – это китайский вариант: залить побольше денег в инфраструктуру и посмотреть, что там вырастет. При этом гарантий роста нет никаких.
Второй путь – американский: выращивать кластеры от госзаказов, группировать вокруг крупных корпораций малый бизнес. "Тема хорошая, но опять-таки, большинство наших холдингов – это натуральные хозяйства, которым не выгодно передавать на аутсорсинг какие-то заказы. Они хорошо научились рапортовать о создании кластеров, но еще не научились их делать", – полагает Владислав Тарасенко.
Третий путь – европейский: искать регионы и думать, какие региональные инновационные структуры способны выращивать те или иные кластеры, исходя из ключевых компетенций региона.
По словам Тарасенко, Минэкономразвития намерено использовать инструменты всех трех направлений кластерного развития.
Если говорить о Калининградской области, теоретически она может войти в перечень пилотных кластеров, получив тем самым поддержку федерального центра. Этот перечень открыт, есть механизм его изменения. Для вхождения в него надо показать кластер как минимум федерального уровня со сформированными функциональными связями между его участниками. В этом случае регион может претендовать на федеральное финансирование.
Второй механизм связан с работой так называемых центров кластерного развития. Они поддерживаются Минэкономразвития по программе малого и среднего предпринимательства. Для того чтобы воспользоваться этим инструментом, регион должен сформировать кластерную политику и зафиксировать это в официальном документе. Из этого документа должно быть понятно, что хочет регион с точки зрения своей промышленной политики, его стратегические цели и приоритеты. На основании этого формируется программа кластерного развития как система взаимоувязанных проектов.
Таким образом, эксперты видят различные способы вывести ныне неэффективную экономику Калининградской области на принципиально иной уровень. Вопрос в том, в какой мере региональное руководство готово к внедрению инновационных подходов в управлении.
По мнению уполномоченного по защите прав предпринимателей Калининградской области Георгия Дыханова, сформировавшаяся структура экономики недостаточно выгодна для региона, сомнительны ее выгоды и для российской экономики. Одна из проблем, по его мнению, заключается в том, что действующая модель Особой экономической зоны (ОЭЗ) недостаточно стабильна и устойчива.
Бизнес-омбудсмен полагает, что ни с точки зрения устойчивости экономики, ни с точки зрения бюджета ОЭЗ на сегодняшний день сильного развития не дала. Да, она помогла выжить экономике региона, но так и не стала той точкой роста, которая могла бы дать ощутимый толчок экономическому развитию. При этом резиденты зоны, инвестировавшие 150 млн рублей, показывают более высокую производительность труда. То есть курс на привлечение крупных инвесторов в принципе был правильным, потому что именно они дают большую фондовооруженность и производительность труда. В целом же 0,5% ВРП делают 0,7% населения, что говорит о низкой производительности труда.
Что касается фондовооруженности, в целом она довольно низкая, и это еще одна проблема на пути экономического развития региона. В целом она составляет лишь 57% от среднего показателя по России. Это обуславливает низкую добавочную стоимость, которая в среднем по региону составляет около 20%. Такой показатель соответствует сборочным производствам, подчеркнул Дыханов. "В любой экономике мира считается, что 50% – это более или менее устойчивая добавленная стоимость. Тогда можно вешать лейбл made in", – отметил эксперт.
Кроме того, низкая фондовооружененость приводит к тому, что в Калининградской области фиксируется высокая волатильность валового регионального продукта (ВРП). Это означает, что данный показатель очень чутко реагирует на любое изменение экономических условий. Коэффициент регрессии между темпами роста ВРП Калининградской области и ВВП Российской Федерации составляет 1,55. В результате изменения ВВП России на 1% показатели калининградской экономики (рост-падение) будут изменяться в среднем в полтора раза быстрее.
Еще одна причина высокой волатильности экономики области кроется в ее низкой инновационности. В этом аспекте регион — один из худших среди субъектов Северо-Западного федерального округа.
Структура инвестиций в области сложилась стихийно, потому что в стратегии развития региона зафиксированы не совсем те приоритеты, которые получаются по инвестициям, констатировал Георгий Дыханов. Девелопмент, производство продуктов питания, транспорт в плане инвестиций лидируют, в то время как в стратегии, например, транспорт и строительство не являются приоритетами.
Таким образом, в Калининградской области сложилась быстро сворачиваемая экономика с низкой добавленной стоимостью, хотя и достаточно бурно развивающаяся, резюмирует бизнес-омбудсмен. "В 2015 году нам придется делать выбор: для чего нам нужна ОЭЗ и каких показателей мы хотим достичь", – отметил Дыханов.
По его мнению, есть несколько сценариев развития экономики Калининградской области. Направление, в котором область двигалась до нынешнего момента, это импортозамещение. Закон об ОЭЗ 2006 года, поощряющий крупные инвестиции, должен был стимулировать в регионе экспортно-ориентированный сценарий развития. Но в сколько-нибудь значимых масштабах этого не произошло: на сегодня в Калининградской области лишь порядка 300 предприятий занимаются экспортом, тогда как импортируют около 20 тысяч. Неудивительно поэтому, что объемы экспорта в десять раз меньше объемов импорта, заметил бизнес-омбудсмен.
Второй сценарий – модернизация экономики. Для этого необходимо разработать особый инструментарий, поскольку свои серьезные коррективы вносит эксклавное положение региона. Субсидирование грузовых железнодорожных перевозок для производителей решает проблему лишь частично.
Третий вариант развития – экспортная модель в формате локальных зон. В этом сценарии важную роль могут сыграть территориально-отраслевые кластеры (ТОК) – новый подход, который рассматривается правительством с подачи "Деловой России". Это совокупность предприятий, поставщиков оборудования, комплектующих, специализированных производственных и сервисных услуг, научно-исследовательских и образовательных организаций, связанных отношениями территориальной близости и кооперационными связями в сфере производства и реализации товаров и услуг. ТОК могут включать как федеральные, так и региональные особые экономические зоны, которые могут создаваться в форме индустриальных парков, технопарков или агропарков.
В ТОКах, в отличие от госпрограмм, центральное место занимает поставленная цель и процесс ее достижения именно с точки зрения бизнеса. "Это в первую очередь конкуренция, это якорные предприятия, которые войдут в ТОК, это показатели, которых они должны достигнуть, а затем уже пополнение бюджета и все остальные социально-экономические вопросы", – подчеркнул бизнес-омбудсмен.
Еще одним инструментом экономического роста может стать государственно-частное партнерство, считает сопредседатель общественной организации "Деловая Россия" Андрей Назаров. По его мнению, основные направления, в которых оно может развиваться в Калининградской области, это инфраструктура, энергетика, туризм и агропромышленный сектор.
Однако на пути развития государственно-частного партнерства стоит существенная преграда – отсутствие безопасности ведения бизнеса в России. По статистике за последние 20 лет в среднем против каждого шестого предпринимателя было заведено уголовное дело, это порядка 150-200 тысяч дел ежегодно. Около трети из них доходит до суда. Как заметил Назаров, подчас за такими делами стоят недобросовестная конкуренция или рейдерский захват.
Среди предпринимателей был проведен опрос, в ходе которого бизнесменам задавали вопрос: насколько уголовное преследование повлияло на ваш бизнес? Только 6,5% опрошенных ответили, что никак не повлияло и бизнес удалось сохранить, 24% смогли лишь частично сохранить бизнес, а 68% за время ведения уголовного дела полностью потеряли свое дело. Это говорит о том, что около 140-150 тысяч предприятий ежегодно перестают существовать из-за уголовного преследования. То есть с одной стороны государство призывает граждан открывать свое дело, заниматься бизнесом, а с другой нещадно этот самый бизнес "прессует". Иначе с чего бы 57% опрошенных россиян посчитали опасной профессию предпринимателя, а 53% высказали убеждение, что российское законодательство не защищает бизнес?
По мнению Андрея Назарова, альтернативой лишению свободы для предпринимателей по экономическим статьям может стать кратный штраф. "Если предприниматель оказывается до суда в следственном изоляторе, в 90 процентах случаев за этим кто-то стоит: рейдер, недобросовестный конкурент, нечистоплотные на руку правоохранители", – отметил эксперт. По его мнению, нет смысла отправлять в места лишения свободы того, кто может исправиться иным путем. Кроме того, даже если бизнесмен совершил экономическое преступление, у него будет возможность оставить на плаву свой бизнес. Если же он преступления не совершал, на свободе ему будет проще доказать свою невиновность и сохранить бизнес.
Что касается повышения эффективности региональной экономики, в этом плане подспорьем может стать развитие по кластерному типу, уверен начальник отдела инновационных проектов департамента инновационного развития Минэкономразвития РФ Владислав Тарасенко. По его словам, в плане поддержки регионов МЭР намерено отойти от принципа "всем сестрам по серьгам" в пользу более дифференцированного подхода, обращая внимание на прорывные технологии, локализованные в регионах. В основе территориальных кластеров должны лежать ключевые компетенции регионов – те приоритетные направления, развитие в которых наиболее перспективно.
Развивая кластерный сегмент экономики, Россия может пойти по нескольким направлениям. Первое – это китайский вариант: залить побольше денег в инфраструктуру и посмотреть, что там вырастет. При этом гарантий роста нет никаких.
Второй путь – американский: выращивать кластеры от госзаказов, группировать вокруг крупных корпораций малый бизнес. "Тема хорошая, но опять-таки, большинство наших холдингов – это натуральные хозяйства, которым не выгодно передавать на аутсорсинг какие-то заказы. Они хорошо научились рапортовать о создании кластеров, но еще не научились их делать", – полагает Владислав Тарасенко.
Третий путь – европейский: искать регионы и думать, какие региональные инновационные структуры способны выращивать те или иные кластеры, исходя из ключевых компетенций региона.
По словам Тарасенко, Минэкономразвития намерено использовать инструменты всех трех направлений кластерного развития.
Если говорить о Калининградской области, теоретически она может войти в перечень пилотных кластеров, получив тем самым поддержку федерального центра. Этот перечень открыт, есть механизм его изменения. Для вхождения в него надо показать кластер как минимум федерального уровня со сформированными функциональными связями между его участниками. В этом случае регион может претендовать на федеральное финансирование.
Второй механизм связан с работой так называемых центров кластерного развития. Они поддерживаются Минэкономразвития по программе малого и среднего предпринимательства. Для того чтобы воспользоваться этим инструментом, регион должен сформировать кластерную политику и зафиксировать это в официальном документе. Из этого документа должно быть понятно, что хочет регион с точки зрения своей промышленной политики, его стратегические цели и приоритеты. На основании этого формируется программа кластерного развития как система взаимоувязанных проектов.
Таким образом, эксперты видят различные способы вывести ныне неэффективную экономику Калининградской области на принципиально иной уровень. Вопрос в том, в какой мере региональное руководство готово к внедрению инновационных подходов в управлении.